Статистический анализ демографической ситуации в Российской Федерации
Крепостному, который получил вольную, нет никакой надобности обретать свободу, убегая от жестокого помещика. Другое дело обретение колбасы, гринкарты, места в западном университете, работы в компьютерной фирме, принадлежности к международной богеме. Эти потребности не обустроенная Россия удовлетворить не может, и продолжаться это будет еще не один год. Подымание с колен после семидесяти годов лихолетья быстрым не бывает.
За колбасой действительно туда, однако решительная перестановка акцентов от спасения к колбасоядению или, говоря изящнее, с политических мотивов на экономические, существенно меняет и самосознание нынешней эмиграции, и ее взаимоотношения с метрополией.
Первая, Белая, эмиграция имела наибольшее право и на почет, и на девиз "Мы не в изгнании, мы в послании". Имела прежде всего
потому, что, кроме массы мирных обывателей, вытолкнутых на чужбину революционным хаосом, и кроме тех, кто, подобно Милюкову, Керенскому и иным представителям "прогрессивной общественности", многолетне готовил для себя и для других смену богатой и раздольной России на эмигрантскую парижскую мансарду (почитаемую за высшее счастье), были еще и третьи. Были дроздовцы, марковцы и корниловцы, были те, кто до конца дрался за свою Россию и принужден был оставить ее лишь под натиском неодолимых сил неприятеля. Не будь этого спасшего русскую честь безнадежного сопротивления большевизму, ни о какой миссии белых эмигрантов говорить было бы невозможно какая может быть высокая миссия у людей, добровольно и безропотно отдавших Россию черт знает кому? Все духовное и культурное служение Белой эмиграции, действительно спасшей частью для будущей России, частью для истории обломки великого русского наследия, было бы внутренне невозможным, не будь у нее оправдания перед историей в лице тех самых дравшихся за Россию штабс-капитанов.
Вторая эмиграция в смысле служения и послания отличалась максимальной бессловесностью, ибо и состояла все больше из людей
простых и некнижных, и клеймо нацистских пособников была обречена навеки носить, и это, может быть, самое главное знание, которое она вынесла из России, было столь страшным и трагическим, что непередаваемым. Много ли мы знаем о духовной миссии выживших узников Освенцима? Не было миссии, а была тягчайшая душевная травма на весь остаток жизни да желание все забыть и никогда не вспоминать.[49]
Третья эмиграция если не целиком, то хотя бы частично могла бы выражать свое самосознание словами "Я выбрал свободу", т. е. то, что в СССР безусловно отсутствовало. Готовность умереть навсегда для прежней страны и для прежней жизни ради реализации некоторой духовной потенции (другое дело, как она затем практически реализовалась эмигрантское бытие по определению страдает мелочностью и убожеством) есть почтенный порыв. Наличествует по крайней мере предмет для разговора.
Перейти на страницу: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38